Притворись нашей мамой. Дочери [Вторая жена Амира. Удальцовы] - Регина Янтарная

с близкими – с мамой, отчимом, сёстрами. Как там моя Алёнушка? Как Лерунчик? Узнаю ли когда-то о них? И что они думают обо мне? Наверное, им уже сообщили, что я пропала, они места себе не находят. Бедная мама, второй раз переживать потерю дочери! Врагу не пожелаю такой материнской судьбы.

Стучат. Гляжу пристально на дверь, не отвечаю. Так на всякий случай. Вдруг пронесёт.

Нет! Не пронесло. Дверь приоткрывается, в щель заглядывают две пары темных любопытных глаз.

Присаживаюсь на кровати, поправляю коричневое скромное платье и волосы ему в тон. После покраски цвет волос получился шоколадным с золотым отливом. Натягиваю обворожительную улыбку.

Щель становится шире.

– Не бойтесь, – подбадриваю девчонок. – Идите ко мне, – хлопаю по постели.

Две малышки нерешительно продвигаются в комнату. С ужасом разглядываю обеих – волосы у Зехры и Зухры черные, густые, заплетенные в жуткие косы с неровными прядками и колтунами.

– Кто вас заплетал? Мама?

Две пары черных глаз прищуриваются. Две темные головки одновременно отрицательно мотаются из стороны в сторону.

– Лиля? – быстро догадываюсь.

– Угу, – подтверждает одна из девочек, хлопая заинтересованными глазенками.

– Так себе, – даю оценку детскому творчеству. Я в своём детстве была вынуждена научиться хорошо плести косы, всё-таки должность и обязанности старшей сестры меня обязывали. Алёнчик до последних дней просила заплетать её. «До последних дней» – жуткие слова, облаченные в мыслеформу, выданную внезапно мозгом, поразили до глубины души. Неужели, я уже поставила крест на своей жизни?

Глядим друг на друга – я на двойняшек, они на меня. Рассматривают как заморскую куклу в витрине магазина.

– Можно? – Зехра тянет ко мне загорелую тонкую руку.

– Лови, – наклоняюсь вперед, позволяю завороженной малышке потрогать своё лицо, волосы.

– Мягкие, – шепчет она с восхищением.

– Да, мягкие и тонкие.

– Как молоко, – пальчики Зухры бродят по моему лицу с молочной кожей.

– Не люблю загорать, – морщу носик. Стараюсь быть с девочками откровенной.

Малышки стоят в десяти сантиметрах от меня, разглядывают.

– У тебя в глазах плавают черные чаинки, – смеется Зухра, благосклонно одаривая меня нежной улыбкой.

– Так распорядилась природа, – улыбаюсь в ответ.

– Садитесь на пол, я вас заплету! – от общения с девчонками на сердце теплеет, и мне хочется отдать им частичку себя в благодарность.

***

Через пятнадцать минут девчонки красуются в зеркале, любуясь модными косами.

– Почему ваша мамочка не дома? – интересуюсь у малышек, как только понимаю, что барьер недоверия преодолен.

– Она живет теперь в другом доме, – Зехра тычет пальчиком в окно.

– В каком? – на сердце тревожно. Неужели Амир ее выгнал?! За что?

– В Небесном, – шепчет вторая, кусая пухлые губки.

– Мама ушла на Небеса? – сердце заходится быстрыми ударами.

– Угу, – кивают красивыми головками, и я замечаю, как на длинных черных ресницах застыли крупные капли слёз.

– Мои хорошие, – обнимаю девочек, прижимаю к себе крепко, глажу по волосам. – У вас есть папа и бабушка. Всё будет хорошо!

Зехра вскидывает на меня огромные черные глаза, доверчиво глядит.

– Мама… Папа сказал, теперь ты наша мама!

Не могу сдержать слёз, они без спроса бегут по щекам. Какая же я – эгоистка. До прихода девочек готова была рыдать из-за потери мечты, из-за невозможности стать балериной! Как же это смешно и как обидно за малышек. У меня нет всего лишь танца, а у них…мамы.

– Заюш, папа сказал, что я его вторая жена, он ничего не говорил… – осекаюсь.

Что имел в виду Амир, нарекая меня женой? На душе неспокойно. Неужели, он хочет сделать меня мамой для дочерей?

Нет! Не может быть. Он всего лишь хороший человек, прячет меня от дяди, и маска жены очень даже подходит случаю. Если только… дядя не захочет познакомиться со мной. Вздрагиваю. Ёжусь. Вся надежда на Амира и его защиту. Я ему верю всем сердцем, душой и телом.

– Ты им не мать! – в дверях вырастает гневная фигурка Лилии. – Девчонки, быстро за мной, – командует младшим сестрам.

– Лилечка, я ничего плохого не хотела. Прости, – лепечу невнятно. Мне совсем непонятно как общаться с десятилетней девчушкой, воспринимающей меня в штыки, считающей угрозой их мирному существованию.

Хотя? Вспоминаю младших братьев. Спасительная мысль прожигает мой мозг – надо стать девочке подругой. Судя по всему, у нее «таких» нет.

– Почему ты не в школе? – задаю неожиданный вопрос.

– На дому учусь, – хмурится, но отвечает. – Ближайшая школа в Сочи.

Бинго! Облегченно вздыхаю. Значит, меня не увезли далеко от города.

– Эй, как там тебя? – в дверях вырастает еще одна злобно настроенная женская фигура – Камиллы. – Обед пора готовить, чего расселась?

Тяжело поднимаюсь, иду на выход за женщинами Амира.

– Что умеешь? – вопрос застаёт врасплох.

– Ничего, – жму плечами.

– Ну да, – окидывает недобрым взглядом мою тонкую фигурку, – по тебе заметно.

– Я – балерина! – выпаливаю, не подумав.

Судя по четырем парам ошалевших глаз, понимаю, что сказала лишнего.

– Танцовщица? – недоуменно интересуется свекровь. – Стриптизёрша? Вот беда! Так и знала, что сын непутевую сноху в дом привел!

– Я не такая! – цежу обиженно. Злюсь капитально, но пытаюсь владеть эмоциями, не показывать слабости посторонним людям, которые даже не пытаются понять меня.

– Такая – не такая, – издевается Камила, а «нашей» Лейлой тебе никогда не стать.

– «Нашей»?.. – вскидываюсь удивленно.

– Нашу маму звали Лейла! Ты не имеешь права называться её именем, – огрызается старшая дочь.

– Я не претендую, поверьте. Мне всего восемнадцать лет, сама ещё ребёнок, – защищаюсь, с нежной улыбкой на губах.

– Куда тебе до матери? Молоко на губах не обсохло! – шипит мне в губы Камилла.

Лейла

Хочу убежать из чужого дома, только не понимаю, как это сделать. Камилла стережет меня как цепной пёс. А ещё старшенькая девочка ей помогает. Две ведьмы будто договорились гнобить меня, пока не вернется Амир.

Как назло, мужчина, будто, в воду канул. Его нет уже два дня. Схожу с ума. Мне нужно знать точно, позвонил ли он маме, сообщил ли, что я в безопасности, меня не надо искать, не надо никуда ехать, если позвонят.

Снова ложусь одна в холодную постель.

С одной стороны радуюсь, что не придется ёжиться, сворачиваться калачиком, прижиматься к стенке, чтобы как можно меньше касаться чужого мужчины.

С другой стороны, без него одиноко. Я уже привыкла разговаривать с Амиром по ночам.

– Ами, – шепчу пересохшими губами, поднимаюсь с кровати. Первый этаж, а я ни разу не проверяла, открываются ли окна.

Протягиваю руку к ручке, медленно поворачиваю вправо. Бинго. Окно распахивается с первой попытки. Выглядываю на пустой двор, погрязший в чернильной темноте. Странно, сегодня впервые не горит лампочка.

На